Зона абсолютного дискомфорта.

With Tom on the train.
Едем вместе с Томом на поезде.

Во время моей первой поездки в Арктику в 2009 году, я отправился на север на 40-часовом поезде вместе с моим хорошим другом и писателем из Москвы, Томом Парфиттом. Высокие березы за окном поезда постепенно сменились кустарниками, и а потом и вовсе лишь одинокие ветки торчали из под плотного снежного покрова. Затем, когда пейзажи из снега и льда окончательно исчезли в ночной темноте, мы оба поняли, что прибыли на Крайний Север.

In this apartment block on the edge of the tundra in Yor Shor village outside Vorkuta town, only one family is left.
В этом многоквартирном доме на краю арктической тундры в поселке Юр-Шор под Воркутой теперь живет только одна семья.

После этой поездки, я приезжал в Арктику еще пять раз, чаще всего один, чтобы снимать эти холодные и суровые земли и их жителей. Одним из самых запоминающихся моментов, накрепко запечатлевшимся в моей памяти, стала встреча с ненцами, коренными жителями тех мест, ведущими кочевую жизнь. Они живут в юртах на продуваемой всеми ветрами земле тундры и разводят оленей для того, чтобы жить. После часовой поездки пассажиром на снегоходе по сорокаградусному морозу (учитывая ветер, температура была окола -60), я замерз в камень. Евгения, приютившая меня на время поездки, спешно завела меня внутрь прогретой юрты и поднесла широкую металлическую чашу с содержимым, внешне напоминавшим бруснику с собственном соку. «Это замороженные мозги оленя, наш местный деликатес», – сказала она. Моя очередная одиночная поездка на север для оценки последствий добычи нефти и газа, подготовила мне испытания совершенно другого порядка.

A Nenets herder collects his reindeers in -40C (-40F) in the Arctic tundra outside in the Russian Nenets Autonomous Region.
Ненецкий оленевод сгоняет своих оленей в сорокоградусный мороз посреди арктической тундры, Ненецкиий Автономный округ, Россия.

Justin Jin Arctic Backstage 01

Арктика воплощает в себе все противоречия, которые я когда-либо видел за 5 лет жизни в России. Бескрайние просторы этих нетронутых мест обладают поистине поэтической красотой, и вместе с тем, именно здесь, посреди этих огромных пространств, находятся одни из самых загрязненных городов на земле. В этих местах несметные богатства и военная мощь соседствуют с массовой безработицей и алкоголизмом.

Nickel factory pollution exterminates Arctic wildlife.
Химические выбросы никелевого завода уничтожают дикую природу Арктики.
Preparing for the Russian winter, I joined the locals for winter swim. Here the air temperature in Moscow was -22 C.
Будучи с Москве, готовясь в русской зиме, я вместе с местными окунулся в ледяную воду. Температура воздуха во время купания была -22.
This sauna, powered by the diesel tank on the left, is the hottest I ever went into. When the men get too hot, they run outside to rub snow on themselves.
Это баня отапливается при помощи дизельного топлива, находящегося в цистерне слева. Это самая жаркая баня из всех, в которых мне когда-либо приходилось париться. Когда мужчинам становится слишком жарко, они выбегает наружу и растираются снегом.

В условиях частых снежных бурь и температуры воздуха, опускающейся ниже -45 градусов по Цельсию, оказалось довольно сложно сохранить съемочную технику в рабочем состоянии. Фотоаппарат Canon перестал работать, и когда, будучи в Амстердаме, я отнес его на ремонт, меня удивленно спросили – откуда я его привез, так как затвор объектива был капитально сломана.

Gas and oil exploration in the Russian Arcticjustin-jin-about-portrait

После того как я закончил работу над первой половиной проекта, я был готов отступиться. Холод и темнота ужасно выматывали, но хуже этого было чувство безысходности, изоляция и сотрудники секретных служб, порой выдуманные, а порой реальные, как те два парня со скрученными в трубочку газетами в руках, следовавшими за мной по пятам в одном из городов.

Я был уже довольно сильно подавлен психологически, когда вдруг раздался звонок из Фонда Магнум в Нью-Йорке и мне сообщили, что я получил приз, а также солидный грант за эту работу. Чувство, что я не один в этом забытом Богом месте, придало мне сил продолжить это дело.

Одним из самых сложных аспектов работы на территории российской Арктики стало получение разрешения на доступ к местам разработки энергетических ресурсов. В решении этого вопроса мне помогла главный фоторедактор журнала Geo, Рут Айххорн, которая предоставила специальное разрешение проводить работы по заказу журнала.

В целом потребовалось три месяца, чтобы получить право находиться на рабочей территорию российской Арктики и облететь ее на вертолете. Мы писали обращения к ответственным лицам на всех уровнях, начиная с отдела по связям со СМИ, затем кабинета руководства компании, после чего обращались к высокопоставленным должностным лицам. Для совместной работы над проектом журнал Geo направил сюда своего журналиста Диану Лаарц. Вместе с моей русскоговорящей напарницей мы на протяжении трех недель буквально автостопом путешествовали по тундре.

An aerial view of the world's most northerly oil terminal.
Вид с вертолета на самый северный нефтеналивной терминал в мире.
Geo writer Diana Laarz and photographer Justin Jin.
Журналист Geo Диана Лаарц и фотограф Джастин Джин.

После шести поездок и четырех зим, проведенных в Арктике, работа над проектом была завершена. В сентябре 2012 она была представлена на международном фестивале фотографии Visa Pour L’Image в Перпиньяне. На это мероприятие съезжаются фотографы и фоторедакторы со свего мира, чтобы познакомиться друг с другом и посмотреть работы из разных уголков земного шара.

В 2013 году журнал Geo разместил материалы моего репортажа на обложке своего январского номера

Смотрите также:

Awards:
2013 POYi Award of Excellence in the Science and Natural History category 2013 Sony World Photography Award shortlist
2011 Magnum Foundation Grant

Gas and oil exploration in the Russian Arctic
Посмотреть опубликованные работы